Понять Японию с ходу и с наскока точно не получится, поэтому самый простой способ — это буквально раствориться в ней: закопаться в ее целебные пески и занырнуть в ее горячие источники. Поезжай на южный остров Кюсю — там с этим проще всего.
«…Женщина была совершенно обнаженной. Сквозь застилавшую глаза пелену слез она показалась ему неясной, расплывчатой тенью. Она лежала на циновке без всякой подстилки, навзничь, все ее тело, кроме головы, было как будто выставлено напоказ, левая рука чуть прикрывала низ упругого живота. Укромные уголки тела, которые люди обычно прячут, — на виду, и только лицо, которое никто не стесняется держать открытым, обернуто полотенцем. Это, конечно, чтобы предохранить от песка глаза, рот, нос, но все же подобный контраст еще резче подчеркивал ее наготу. Все тело покрыто тонким налетом песка. Песок скрыл детали и подчеркнул женственность линий. Она казалась скульптурой, позолоченной песком».
Эта криптоэротическая сцена — пожалуй, единственное, что я смог вспомнить из прочитанного в школьные годы и вообще популярного в советское время романа Кобо Абэ «Женщина в песках». Известную избирательность подростковой памяти спровоцировали соответствующие обстоятельства — вокруг меня лежали десятки женщин, усыпанных песком. Правда, средний возраст их колебался вокруг отметки 80, и они были отнюдь не голые, но запеленутые в пестрые юката. Головы их покоились на деревянных накрытых сложенными полотенцами подставках, как овощи на изобильной грядке.
Я тоже сидел в подобном халате на голое тело на скамейке вместе с другими страждущими, гонял рекомендованные перед процедурой чаи и ожидал своего часа. Очень скоро меня позвали в яму, велели лечь на спину и теснее прижать руки к бокам, чтобы их не задела лопата. Служитель быстро засыпал меня черным горячим песком по самое горло. Не нужно было обладать чрезмерно развитым поэтическим воображением, чтобы подметить: вся эта картина — люди в одинаковых халатах, всех полов и возрастов, покорно ожидающие своей очереди, чтобы лечь в черную горячую землю, безразличные привратники, сгустившиеся сумерки, помещение типа распределитель — здорово напоминала переход в другой мир, причем явно не на светлую его сторону — а с платформы говорят: нет, товарищ, это ад. Тем более что меня сто раз предупредили: японский халат юката надо запахивать строго на определенную сторону, в противном случае тебя в этих краях примут за призрака. Кажется, я все-таки запахнулся неправильно, но под слоем раскаленного песка переформатироваться не представлялось возможным — дотягиваясь пальцами до бедер, я только и вспоминал, что русскую поговорку «в гробу карманов нет».
В этой жгучей песчаной оторопи первом делом обостряются чувства времени и пространства. Время в данном случае — это часы на стене, где обыкновенная секундная стрелка оборачивается целым аттракционом. Пространство — это если повернуть голову, ткнуться щекой в горячий песок и увидеть краем глаза черные японские сосны и темное море. А между временем и пространством только и остается что чувство дистиллированной нереальности всего происходящего — в самом деле, думал ли ты, что когда-нибудь служивый японский человек зароет тебя на краю света в горячий черный песок да еще в день, когда Дональд Трамп вдруг стал президентом Америки?
Я лежал в песке на курорте под названием Хакусуйкан, что в месте под названием Ибусуки, что на острове Кюсю, что в южной части Японии. И хотя по законам времени ньюсмейкером в тот день был Трамп, пространство могло похвастаться собственной президентской ипостасью — Ельцин когда-то зарывался в эти пески и даже посадил напротив входа в отель сакуру.
Местные ванны из черного вулканического песка — средневековая японская забава, нужно забуриться на 10–15 минут в песок, температура которого составляет 50 градусов. Смысл этого лежбища состоит, в частности, в том, что кровь небывалым образом насыщается кислородом.
И действительно, ощущение такое, что ты превращаешься в пульсирующий тепловой ком, и уже не само тело рвется вон из песка (кстати, особой тафофобии, то есть страха преждевременного погребения, я не испытал), а как будто кровь просится наружу из вен. Остеохондроз, артрит, диабет, астма, подагра, анемия — все это предположительно лечится подобной псаммотерапией, по крайней мере в делах артрита и подагры она действительно работает: я совершил оздоровительное погребение всего дважды, и у меня перестали наконец болеть локоть и голеностоп, так что я смог продолжить дальнейший путь по острову.
Кюсю — субтропический край бамбуковых рощ, черных свиней и землетрясений (трясет тут каждый день, но привыкли не замечать). Когда-то здесь бились с монголами, призывая в соратники тайфуны, и тайфуны действительно приходили. Здесь зародился японский императорский флот, здесь же самураи проиграли свою последнюю битву в процессе Сацумского восстания. Я гладил белого немигающего змея, свернувшегося кольцом в святилище на вершине холма, входил в синтоистский храм на самом берегу океана, где поклоняются крышке от кастрюли, пил местное пиво из батата, балансируя на скользких поросших ослепительно зеленым мхом черных прибрежных камнях, и закусывал его багряно-кровяным куском сырого тунца-полосатика с местного рынка. Над головой кружили орлы и цапли, на горизонте вздыхал вулкан Сакурадзима, мимо проносился легендарный поезд-призрак «Нанацубоси» (то есть «Семь звезд» — по числу вагонов и префектур Кюсю), местное подобие Orient Express, — роскошный состав, чьи купе нужно бронировать минимум за год: местные чуть не молятся на него и, встречая на соседнем пути, долго машут вслед.
Если Ибусуки — это в первую очередь песчаные ванны, то Беппо — край горячих источников и гейзеров. Тут, в частности, вскипает знаменитый пруд цвета крови, который японцы уже называют запросто – ад (это если кому не хватило песчаного погребения).
В целом, прогулка вокруг пруда и прилагающихся водоемов есть довольно туманное развлечение для туристов — а впрочем, на водах положено скучать: можно выпить стакан оздоровительной горячей воды или сварить в гейзере яйцо. Однако, блуждая между источниками, я сделал вывод, что все юные броские японки в основном тусуются в соседнем крокодильем питомнике. Они неустанно делали селфи на фоне пресмыкающихся и выглядели красиво и оживленно — поневоле вспомнишь песню Высоцкого про девушку из Нагасаки, а Нагасаки как раз на этом острове, но к северу.
Если приморский Хакусуйкан — вполне компанейский курорт, то укрывшийся в лесах рёкан «Геттоан» — место для уединения и медитации. Несколько лет назад я уже сиживал в подобных источниках на другом японском острове, и хотя собственно источники, точнее их целебные свойства, в те годы интересовали меня куда меньше, но чувство, испытанное когда-то, накрыло меня вновь. Япония — одна из немногих стран в этом понятном мире, которая способна подарить тебе иллюзию пребывания на несколько другой планете. Собственно, тут даже не одно, а два равноценных ощущения: 1) ты в очень странном месте и 2) ты абсолютно на своем месте. Для того чтобы почувствовать подлинную взаимосвязь вещей, нужно сперва познать дистанцию между ними, почти как в здешней гастрономии с ее четким разграничением вкусов и текстур.
То же и со здоровьем — это в первую очередь вопрос стыковки. Исцеление по-японски — это не про вздохнуть полной грудью и не про глобальный детокс, это вообще не про потребу и не про утробу.
Это скорее про дистанционное управление — нужно почувствовать самого себя отдельной частью мира и уже после этого налаживать отношения с другими такими же отдельными частями мира, которые способны послужить лекарством. Здоровье — это в первую очередь сочетание разных элементов, и нужен особый этикет, чтобы наладить их взаимодействие.
—
Источник
